Novedades

Juin 1940. Les Allemands entrent dans Paris. Partout, le couvre-feu est de rigueur, sauf au grand hôtel Ritz. Avides de découvrir l’art de vivre à la française, les occupants y côtoient l’élite parisienne, tandis que derrière le bar œuvre Frank Meier, le plus grand barman du monde. S’adapter est une question de survie. Frank Meier se révèle habile diplomate, gagne la sympathie des officiers allemands, achète sa tranquillité, mais aussi celle de Luciano, son apprenti, et de l’énigmatique et troublante Blanche Auzello.

У Кейси Пибоди с самой собой уговор: по утрам не думать о бесконечных долгах, о недавнем разрыве и о смерти матери. Ни о чем таком нельзя думать по утрам, чтобы удавалось писать. Кейси Пибоди тридцать один год, она работает официанткой, еле наскребает на съем крохотной комнатки в садовом сарае – и пишет роман. Уже шесть лет, как Кейси Пибоди пишет роман, в то время как почти все ее старые друзья уже оставили всякие дурацкие идеи о творческом самовыражении, взялись за ум и остепенились. Мир Кейси беспросветен, и еще больше он раскалывается на куски, когда она влюбляется одновременно в двоих очень разных мужчин.

A Sokcho, petite ville portuaire proche de la Corée du Nord, une jeune Franco-coréenne qui n'est jamais allée en Europe rencontre un auteur de bande dessinée venu chercher l'inspiration depuis sa Normandie natale. C'est l'hiver, le froid ralentit tout, les poissons peuvent être venimeux, les corps douloureux, les malentendus suspendus, et l'encre coule sur le papier, implacable : un lien fragile se noue entre ces deux êtres aux cultures si différentes.

Chaque jour, Millie fait le ménage dans la belle maison des Winchester, une riche famille new-yorkaise. Elle récupère aussi leur fille à l'école et prépare les repas avant d'aller se coucher dans sa chambre, au grenier. Pour la jeune femme, ce nouveau travail est une chance inespérée. L'occasion de repartir de zéro. Mais, sous des dehors respectables, sa patronne se montre de plus en plus instable et toxique. Et puis il y a aussi cette rumeur dérangeante qui court dans le quartier : madame Winchester aurait tenté de noyer sa fille il y a quelques années.

Когда менеджера Фрэнка Доминио смещают с должности, а затем несправедливо увольняют, он решает поквитаться со своими начальниками. Неожиданно он обретает странного союзника — темную, зловещую силу, которая наделяет его невероятными способностями. Теперь месть Фрэнка приобретет по-настоящему жуткие масштабы. Но почему тьма помогает ему, и не стал ли он пешкой в игре, смысл которой обыкновенный человек просто не способен постичь? Но это далеко не все истории.

Великий роман главного литературного мистика и одно из самых проникновенных философских произведений ХХ века. Некий К. прибывает в Деревню, чтобы занять должность землемера. Вот только в Замок его не пускают, в Деревне не принимают, и домой он вернуться тоже не может. Мир вокруг превращается в лабиринт абсурда: дороги испаряются, люди ведут себя странно, время будто бы замедляет свой ход. Чтобы двери Замка наконец-то открылись, К. должен разобраться в местной бюрократии и пройти все необходимые инстанции. Есть нюанс — все в деревне знают, что просто так в Замок попасть невозможно, но никто не знает, откуда нужно начать.

À travers la galaxie, treize cents portes conduisant vers des systèmes solaires se sont ouvertes. Mais tandis que l’humanité bâtit son nouvel empire interstellaire au milieu des vestiges aliens, les mystères s’approfondissent et les menaces s’intensifient... Teresa Duarte, quant à elle, se prépare à porter le fardeau que constitue l’ambition divine de son père. Mais avant cela, elle va devoir se protéger de bien des secrets au sein même de son palais. Et James Holden, qui y a été fait prisonnier, n’y sera qu’un danger de plus.

Serge Mouret, ordonné prêtre à l'âge de vingt-cinq ans, choisit d'exercer son ministère dans le village des Artaud, à quelques kilomètres de Plassans, sa ville natale. Il voue un amour mystique pour la Vierge Marie, accompagné d’extases, de visions et de mortifications qui finissent par le rendre gravement malade. À deux doigts de mourir, il est confié par son oncle, le docteur Pascal, à Jeanbernat et à sa nièce Albine, qui vivent dans une propriété à l’abandon appelée Le Paradou. La faute de l'abbé Mouret est le cinquième volume des Rougon-Macquart.

Lorsqu’en 1871, la désargentée et intrépide Philomela Drax reçoit une lettre de son riche grand-père déclarant qu’il craint pour sa vie désormais aux mains d’une famille peu scrupuleuse, les Slape, elle se précipite à la rescousse. Mais le temps presse car Katie Slape, une jeune femme dotée d’un don de voyance et d’un bon coup de marteau, est sur le point d’arriver à ses fins... Démarre alors une traque endiablée, des rues poussiéreuses d’un village du New Jersey aux trottoirs étincelants de Saratoga, en passant par les quais de New York, Philo poursuit Katie... à moins que ce ne soit l’inverse ? Car personne n’échappe à Katie la Furie.

Sur une planète baignée de lumière et écrasée par la chaleur, Yumi est une yoki-hijo, une prêtresse qui invoque les esprits pour venir en aide à son peuple. Dans une cité froide entourée de ténèbres perpétuelles, Peintre repousse chaque jour les manifestations physiques des cauchemars des habitants grâce à ses pinceaux. Tout les oppose, ils ignorent même jusqu’à l’existence du monde de l’autre. Pourtant, leurs destins vont littéralement s’entremêler le jour où ils commencent à échanger leur place à chaque réveil.

Новеллы Стефана Цвейга. Золотая классика европейского психологического реализма начала XX века. Их экранизировали гении европейского и американского кино времен его "золотого века": Роберт Ланд и Макс Офюльс, Этьен Перье и Роберт Сьодмак. На них выросли поколения европейских и российских читателей. Каждая из этих новелл и сейчас восхищает, повергает в ярость, заставляет спорить с автором и его героями, любить их и ненавидеть, осуждать и прощать. Секрет подобного "нестарения" новелл Цвейга прост — автор неизменно писал о страсти...

Здесь жестко стелется кровать, здесь нет живого шума, в тюрьме нельзя болеть и ждать, но можно жить и думать. С годами жизнь пойдет налаженней и все забудется, конечно, но хрип ключа в замочной скважине во мне останется навечно. "Тюремные гарики" стихи горькие, но при этом удивительно светлые, это стихи, пронизанные желанием остаться Человеком в страшном искореженном лагерном быте, стихи о выживании, страхе и любви. Читает "Тюремные гарики" сам автор, перемежая их рассказами — воспоминаниями о тюрьме. Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань.

Новеллы Стефана Цвейга. Золотая классика европейского психологического реализма начала XX века. Их экранизировали гении европейского и американского кино времен его "золотого века": Роберт Ланд и Макс Офюльс, Этьен Перье и Роберт Сьодмак. На них выросли поколения европейских и российских читателей. Каждая из этих новелл и сейчас восхищает, повергает в ярость, заставляет спорить с автором и его героями, любить их и ненавидеть, осуждать и прощать. Секрет подобного 'нестарения" новелл Цвейга прост — автор неизменно писал о страсти.

Новеллы Стефана Цвейга. Золотая классика европейского психологического реализма начала XX века. Их экранизировали гении европейского и американского кино времен его «золотого века»: Роберт Ланд и Макс Офюльс, Этьен Перье и Роберт Сьодмак. На них выросли поколения европейских и российских читателей. Каждая из этих новелл и сейчас восхищает, повергает в ярость, заставляет спорить с автором и его героями, любить их и ненавидеть, осуждать и прощать.Секрет подобного «нестарения» новелл Цвейга прост — автор неизменно писал о страсти.

Ли Ёну и Кан Сончжэ заключили брак по расчету два года назад. И вот настал день развода. Ёну рада этому, потому что такие отношения тяготят ее. На выходе из зала суда девушка получает сообщение о зачислении 1 миллиарда вон на депозит — последний подарок от бывшего мужа. И тут, прямо на глазах Ёну, Сончжэ сбивает машина. Вернувшись с похорон, девушка находит открытку с поздравлением, которую ее муж отправил еще до их развода. И это разбило ей сердце...На следующий день Ли Ёну просыпается в знакомом месте — в их доме, сто дней назад. Это день, когда она написала мужу с просьбой о разводе.

В какой то момент я поняла, что эта терраса с платаном Гаргантюа, пиршественный стол, на который под наши протестующие стоны все несли и ставили какие то еще миски и тарелки, приветливо невозмутимый Василис, дающий имена еде, как Всевышний давал имена растениям и животным, – весь этот долгий летний день в синеве и лазури я и стану вспоминать, когда Крит отодвинется в памяти в некое вечное сияние. Возможно, я даже немного "поплыла", потому что мне хотелось все время повторять эти танцующие названия, и я, уже переполненная едой, зачем то протягивала руку за еще одним ребрышком.

Новеллы Стефана Цвейга. Золотая классика европейского психологического реализма начала XX века. Их экранизировали гении европейского и американского кино времен его "золотого века": Роберт Ланд и Макс Офюльс, Этьен Перье и Роберт Сьодмак. На них выросли поколения европейских и российских читателей. Каждая из этих новелл и сейчас восхищает, повергает в ярость, заставляет спорить с автором и его героями, любить их и ненавидеть, осуждать и прощать. Секрет подобного "нестарения" новелл Цвейга прост — автор неизменно писал о страсти.

Новый рассказ Дины Рубиной Любовь - штука деликатная. Знакомьтесь – Шерлок! И все же тоска по собачьему другу взяла свое: однажды, гуляя по нашему району, мы повстречали человека с собакой. Обаяние лохматого пса, его пепельной морды, умнейших глаз остановило нас, пленило... Мы вцепились в несчастного мужика и замучили вопросами: кто, что, как называется порода и главное, извечное: "Где брали?!". Шерлок – щенок говорящий. Вообще то он не болтлив и к выступлению готовится.

Новеллы Стефана Цвейга. Золотая классика европейского психологического реализма начала XX века. Их экранизировали гении европейского и американского кино времен его «золотого века»: Роберт Ланд и Макс Офюльс, Этьен Перье и Роберт Сьодмак. На них выросли поколения европейских и российских читателей. Каждая из этих новелл и сейчас восхищает, повергает в ярость, заставляет спорить с автором и его героями, любить их и ненавидеть, осуждать и прощать. Секрет подобного "нестарения" новелл Цвейга прост — автор неизменно писал о страсти.

1944 год, Будапешт. Осенним вечером в небольшом трактире четыре старых приятеля – часовщик, книготорговец, столяр и хозяин заведения – проводят время за графином домашнего вина и разговорами о житейских пустяках. За стенами трактира – комендантский час и разгул нилашистского террора, внутри – островок стабильности и спокойствия. Приятели утешают себя тем, что, как люди маленькие, повлиять все равно ни на что не могут. Зато и упрекнуть себя им не в чем, их совесть чиста. Всего через сутки все четверо окажутся перед самым трудным выбором из возможных – когда сохранить человеческое достоинство можно будет только ценой жизни.